Глава I
У БУХТЫ ЦЕМЕССКОЙ
Аркадий БЕЛОВОЛЕНКО
ЧЕРНОМОРЬЕ
Здесь греки и римляне жили в веках отдалённых.
Как ныне, тянулись зигзаги прибрежных песков.
И Чёрное море ласкалось у склонов зелёных,
Где в тёмные ночи пылали костры рыбаков.
Природа дышала своим первозданным величьем.
Туман фимиамом взмывал от болот к небесам.
И было так много гармонии в гомоне птичьем,
И Пан улыбался, скитаясь по диким лесам.
Мелькали столетья… Цвели, отцветали деревья,
Земля обновлялась и снова меняла наряд…
Сражались народы, бросали родные кочевья
И двигались к странам, где яркие звёзды горят.
О, южные звёзды! О, солнце цветущего юга!
Вы предков сроднили у этих морских берегов.
И с русской избою вы сблизили саклю шапсуга,
Отбросив тревоги и думу о мщенье врагов.
Летели мгновенья. В работе упорной, тяжёлой
За городом город мы строил силою рук.
Мы строили виллы под пенье «Дубинки» весёлой
И, хаос рассеяв, взглянули на царственный юг.
И видим: из дебрей, где ползали некогда змеи
И смелый охотник свирепого зверя травил,
Природа-царица с душой ожила Галатеи
Среди кипарисов и всюду белеющих вилл.
В её выраженье, в красиво очерченном стане
Рука человека свои воплотила мечты.
И шумной волною стремятся сюда северяне
На праздник природы, на солнечный мир красоты.
Михаил ГЛИНИСТОВ
БЕРЕГ НОВОЙ РОССИИ
Море Чёрное сине.
В дымке солнечной лес.
Берег Новой России
Начинается здесь,
Где за кромкою горной
Залегли облака,
А над бухтой просторной
Город встал на века.
В полосатой тельняшке,
Кудри дыма вразброс.
В грудь его – нараспашку –
Бьёт солёный норд-ост.
Неба купол безбрежный
Распахнулся над ним.
И свободы мятежной
Дух в нём неистребим.
Для врагов неприступный,
Никому не грозя,
Он, с душой неподкупной,
Рад сердечно друзьям.
И не тем, что красивый,
Дорог мне город мой –
Тем, что с Новой Россией
Спаян общей судьбой.
Эдуард КАИРА
ЗДРАВСТВУЙ, МОЙ ГОРОД
Когда вхожу я на рассвете
В родную бухту, в тишине,
Из волн встаёшь ты, чист и светел,
Как отблеск солнца на волне.
Я узнаю твой смелый росчерк –
Крылом взмахнул над морем ты.
Знакомо всё, но между прочих
Ищу я новые черты.
И вижу: стройные кварталы
По склонам гор стремятся ввысь,
И кранов мощные порталы
Заре навстречу поднялись...
Пускай и льдами, и штормами
В морях ободраны борта,
Компас надёжный не обманет,
Он приведёт меня сюда,
Где мило всё до кома в горле,
До боли сладостной, до слёз:
И малый куст, и лик твой гордый,
И твой неистовый норд-норд!
Ким КЛЕЙМЁНОВ
МОЁ ЧЕРНОМОРЬЕ
Черноморье, мой край любимый,
Смело в сердце моё войди.
Песней моря неповторимой,
Белой кипенью загуди!
Плещут чайки, синеют горы,
Отгремели раскаты бурь…
Дай мне руку, портовый город,
Спой мне песню, волна-лазурь!
Я хочу с тобой поделиться
Всем, что есть у меня в груди.
Не имеющая границы
Даль раскинулась впереди.
Под солёные брызги ветра
Вышли сотни моих друзей
Драться с бурей, встречать рассветы
За штурвалами кораблей.
Вышли грузчики и матросы,
Портовые крановщики.
И над бухтой взлетают косо
Ветром сорванные дымки.
Здесь следы мои дождь не смоет,
Здесь мне жить и творить суждено.
Понимаешь ли, ветер с моря
Залетает в моё окно!
Черноморье, мой край любимый,
В сердце дрогнувшее войди,
Песней моря неповторимой,
Пенной кипенью загуди.
Мне с тобою легко и радостно,
По плечу мне любая даль,
Ведь черты своего характера
Ты недаром мне передал.
Кронид ОБОЙЩИКОВ
НОВОРОССИЙСКИЕ ПРИЧАЛЫ
Новороссийские причалы –
Моих больших дорог начало.
Из-под родной отцовской крыши
В свою двадцатую весну
Я в штормовое море вышел –
На ту свящённую войну…
Шагал по огненной стране,
А дом мой тоже был в огне.
Я находил в полётной карте
Цемесской бухточки овал
И видел школу на Стандарте,
В дымах тяжёлых перевал.
И было горько и мне и больно,
Что враг глумится над страной,
Что город мой
Не спал спокойно,
Как пели мы перед войной.
Но нет, на милость он не сдался!
В полукольце гремучих гор
В атаку город мой поднялся,
Норд-остам злым наперекор.
И, как отец родного сына
В бою спасает от огня,
Он отдавал свою мне силу,
Он цементировал меня.
Виктор ПАХОМОВ
ГОРОД НОРД-ОСТОВ
Лихие, хлесткие норд-осты
На город ниспадают с гор,
Но он, как прежде, не сдаётся
И смотрит в голубой простор.
Когда прибой гремит сурово
И чайки рвутся в небеса,
Мне предстают из тьмы былого
Фрегатов русских паруса.
Деянья наших предков живы!
Над бухтой, где построен порт,
Застыл свидетель молчаливый
Трагедий прошлого – Маркотх.
Истории шальные смерчи
Ничуть не устрашили нас.
Салютом Родины отмечен
Десанта подвиг в грозный час.
И пусть не раз, свирепо пенясь,
Здесь бушевал девятый вал,
Форпост России, словно феникс,
Из праха трижды восставал.
Но за него, скажу без фальши,
Душа нешуточно болит.
Хочу, чтоб город рос и дальше,
Преобразив свой внешний вид.
В разлуке мне он часто снится
В жемчужном ореоле брызг.
Прекрасным будет, как столица,
Любимый наш Новороссийск!
Виктория ПАХОМОВА
МОЯ РОДИНА
Пейзажи русские:
Берёзки грустные,
Синь васильков,
Кремли могучие,
Леса дремучие,
Простор лугов,
Озёра чистые –
До боли близкие
Всем нам края.
Там чья-то милая
Земля родимая,
Но… не моя.
Маркотх обрывистый,
Норд-ост порывистый
И корабли,
Фигуры грозные
Матросов бронзовых
В лучах зари,
Буксир у пристани,
Прибой неистовый,
Каскады брызг –
Здесь моя родина,
У моря Чёрного, –
Новороссийск!
Константин ПОДЫМА
ВОЗВРАЩЕНИЕ В НОВОРОССИЙСК
Над Сахарною головой
Рассвет сияет нимбом алым,
И ветер, радостный и пьяный,
Полощет в небе синевой.
Я возвращаюсь в дом родной.
Звенит от криков чаек лето.
И, детством солнечным согретый,
Меня встречает город мой.
Огнём войны испепелённый,
Норд-остом крепким просолённый,
От чёрной напасти лихой
Заговорён Колдун-горой,
У синей бухты – город мой.
Росистой утренней зарёй
Иду по улочке знакомой,
Где тополиный двор зелёный
Шумит горластой детворой.
Я возвращаюсь в дом родной.
И встретит мама у порога,
И все печали и тревоги
Меня оставят, город мой…
Когда грущу в краю неблизком,
Со мной – огни Новороссийска,
Мерцает золотом прибой,
Здесь мой причал, здесь дом родной –
У доброй бухты – город мой.
Но быстро время протечёт,
Штормов обрушится немало,
И белый пароход усталый
К причалу робко подойдёт.
И полетят концы за борт,
Волна подкатится несмело,
И юный штурман загорелый
Рукой, как другу, мне взмахнёт.
Что значат беды и напасти,
Кода увидеть просто счастье,
Как тихой утренней порой
Качает ласково прибой
В своих ладонях – город мой…
МОРСКАЯ ПЕСНЯ
Александру Ерёменко
Если звонкие ветры
Позовут за собой –
Ты им смело и щедро
Своё сердце открой.
Пусть Камчатка, Курилы
За бортом корабля,
Только Чёрное море –
Знайте: пристань моя.
А синее, чем эти,
Нет, не встретишь небес,
Хоть, конечно, на свете
Много всяких чудес.
На экваторе утро
Дышит, солнцем паля…
А Цемесская бухта –
Верьте: гавань моя.
Если звонкие ветры
Позовут за собой,
Ты им смело и щедро
Своё сердце открой…
В дымке сизые горы,
Радость южного дня.
Здравствуй, Чёрное море,
Жизнь и песня моя!
Михаил ФЁДОРОВ
* * *
Там, где горы-исполины
Стали вечною стеной,
Моря Чёрного пучины
Плещут светлою волной.
Где когда-то слышны были
Звуки рыцарских мечей,
Где в ущельях ядра выли
Генуэзских батарей,
Там, где с шашкою встречались
Ятаганы на скале,
Там, где башни красовались
Крепости Суджук-Кале,
Там-то Севера сынами
И под сению знамён,
Оградившийся штыками,
Русский город заложён!
Евгений ЦЫГАНКО
У БУХТЫ ЦЕМЕССКОЙ
У бухты Цемесской раскинут подковою
Город, к которому сердце приковано,
Город, где люди чисты и сильны, –
Город-герой небывалой войны.
Город – с друзьями на всех континентах,
Город крепчайшего в мире цемента,
Город – где светит маяк, как звезда,
В гости зовя великаны-суда!
С городом этим, родным и близким,
С городом солнечным – Новороссийском
Пройдены пробы трудом и огнём.
Вместе – и в будущее шагнём!
Пётр ЧИХАЧЁВ
МОЙ ГОРОД
Запоздалая осень… Багровый закат
Машет мне с перевала приветливым флагом.
Для меня ты, мой город, надёжный солдат,
Мой товарищ в борьбе, боевой работяга.
По утрам, не успела заря отгореть,
Ты, наполненный гордой заботой до края,
Поднимаешь с кефалью рыбацкую сеть
И приветствуешь улицы звоном трамвая.
На причалах скопились и нефть, и руда,
Нам мигает маяк дружелюбно в тумане.
Ты в порту наполняешь чужие суда
Маслянистою кровью раздольной Кубани.
Я люблю тебя даже в дыму и пыли,
Я люблю площадей голубые просторы.
Словно доктор, ты лечишь в порту корабли,
Превращаешь в цемент облысевшие горы.
Ты и в малом, мой город, как подвиг, велик,
Мне твоя трудовая повадка знакома.
Вместе с блоком бетонным лихой крановщик
Поднимает луну на строительстве дома.
Я люблю тебя, город, и в холод, и в зной,
Я люблю даже дыма и грохота грубость.
Я люблю твои споры с высокой волной,
Твоих каменных плеч трудовую упругость.
ВЕЧЕР НА ВЗМОРЬЕ
Я очарован этим местом!
Передо мною – перевал.
Неумолкаемым оркестром
Гремит прибой у диких скал.
Прохладой веет с гор Кавказа,
В ущельях сыро и темно.
И солнце, вроде водолаза,
Ушло стремительно на дно.
Ушёл сентябрь… Темнеет рано…
Моторки пробуют волну.
И крановщик портальным краном
Поднял над бухтою луну.
За неприступною скалою,
Где еле видны берега,
Сады синеют над водою,
Цветут подводные луга...
Быть равнодушным невозможно,
Когда, покинув глубину,
Таинственно и осторожно
Ставрида нюхает волну.
Не одиноки на планете
Такие яркие места.
Для нас для всех на белом свете
Живёт вся эта красота.
Борис ШАМШИН
ОСЕННИЙ ЭТЮД
Прислонясь к небольшой, искривлённой норд-остом сосне
У бегущей по склону почти неприметной тропинки,
Я стою, пребывая в каком-то пленительном сне…
Тихо падает лист, и блестит серебром паутинка.
Сквозь просветы в ветвях льётся дождь синеватых лучей,
На пушистом ковре ярким пламенем бликов играя.
Где-то рядом в лощине чуть слышно бормочет ручей,
Монотонную песню прибрежным кустам напевая.
А внизу, в глубине, в голубой лучезарной дали
Вижу зеркало бухты в витой позолоченной раме,
И на нём, как игрушки, недвижно стоят корабли,
Отражаясь в воде, повернувшись на ветер носами.
Воздух лёгок, как пух, и прозрачен, как горный хрусталь,
Подо мной серой змейкой выводит зигзаги дорога.
Да, я осень люблю, но и лета ушедшего жаль…
Мне и радостно вроде и грустно, пожалуй, немного.
Сеитумер ЭМИН
ЛУЧШЕЕ ИЗ ВСЕХ МОРЕЙ
Серебрятся тихим утром
Листья стройных тополей.
Здравствуй, солнце!
Здравствуй, берег
Лучшего из всех морей!
На камнях Новороссийска,
На камнях земли моей
По утрам сверкают брызги
Лучшего из всех морей.
Там, в порту, грохочут краны,
Блещут цепи якорей.
У бортов играют волны
Лучшего из всех морей.
Сколько б я ни жил на свете,
Навсегда в душе моей
Море Чёрное – родное,
Лучшее из всех морей!
Елена ЯНОВИЧ
ПРИВЕТ ИЗ ДЕТСТВА
В тот вечер дождь моросил печальный.
Стирая с полки налёт пылинок,
В одной из книг я нашла случайно
Забытый старенький фотоснимок.
На нём девчонка с косою длинной,
И подпись – детский округлый почерк:
«На память Леночке от Марины.
До скорой встречи! Привет из Сочи!»
Мы с ней, конечно, встречались где-то…
Возможно, были дружны когда-то…
И тут я вспомнила: море, лето,
Год олимпийский – восьмидесятый!
Приезжих в городе было много.
И было шумно, и было жарко.
Палимых солнцем вела дорога
Под тень платанов в центральном парке.
Мы с ней на лавочку рядом сели
И как-то сразу разговорились.
Мы сладкой ваты пушинки ели,
На каруселях полдня кружились.
Бродили медленно по аллее,
Потом – к киоску неслись галопом.
Я не пила ничего вкуснее
Той газировки с «двойным» сиропом.
Мы украшали свои наряды
Значками с Мишкою олимпийским.
И вместе с нами гуляла радость
По тротуарам Новороссийска.
Потом – простились. Я вслед глядела,
Пока корабль не пропал из виду.
И было счастье… Куда всё делось?
И где сейчас теплоход «Колхида»?
То время добрых надежд и мыслей –
Куда умчалось, в какие дали –
Когда любили писать мы письма,
Когда ответных мы писем ждали?
Девчонка с фото мне улыбалась.
И той холодной осенней ночью
Мне только лучшее вспоминалось…
Привет из детства… Привет из Сочи…
Глава II
СТОЯТ У МОРЯ ОБЕЛИСКИ
Виталий БАКАЛДИН
НОРД-ОСТ
С железным визгом
Хлещут брызги
О гордо замерший гранит.
Гремит прибой в Новороссийске,
Меж обелисками звенит.
В слепом шараханье прибоя,
В стенаньях гнущихся стволов –
И гневный клич,
И грохот боя,
И матерински плач без слов.
Крутые гребни снежной пыли
По чёрной гавани рябят,
Как будто бескозырки всплыли
На свет не выплывших ребят.
И в чутком доме над дорогой –
Немая скорбь,
Немая дрожь…
Норд-ост,
Ушедших
Ты не трогай
И безутешных не тревожь.
ИВАН ВАРАВВА
МОРСКАЯ ПЕХОТА
Дремлет город в цветенье акаций,
Прячет дрёму в морскую ладонь.
Тихо южные звёзды роятся,
Да колышется вечный огонь.
…Всё горело на склонах Маркотха,
И торпеды вздымали гранит.
Под гранитом морская пехота,
Цезарь Куников с воинством спит.
Город – брат черноморских матросов –
Бережёт их любовь и мечты.
Бронзовеют свободные росы,
Греют камень живые цветы.
И склоняется пламень багряный
И цемесскою ночью, и днём.
Пламенеют матросские раны
Здесь не кровью, а вечным огнём.
Город спит. Море звёзды колышет
С бескозырок, примятых волной.
Город каждой частичкою слышит
Гром атаки, взъярённый войной.
Бьют куранты, и слышен из грота
Гомон ставших частицей земли.
Моряки Черноморского флота
До конца, до победы дошли.
Только здесь, у седых обелисков,
В перламутровых солнца лучах,
Опускаются головы низко
И живые о счастье молчат.
Не склонённая тёмною силой,
Пулемётною жгучей строкой,
Здесь, на площади, юность застыла
В бескозырке пехоты морской.
Борис ВАСИЛЬЕВ
У ВЕЧНОГО ОГНЯ
В НОВОРОССИЙСКЕ
У города нету
Парадного блеска,
Хоть скверы, как стрелы
Прямые, легли.
Печальная слава
У бухты Цемесской,
И слава большая
У Малой земли.
Откуда в истории
Это слиянье
Кровавых побед
И бескровных потерь?
Здесь смерть попирали
Собой россияне,
И музыка скорбная
В скверах теперь.
Над этой землёй
Преклонялись знамёна.
Как слёзы по ним –
Дождевая вода.
И пятипалые листья
У клёнов
Ладонями кажутся
Павших солдат.
Стою и молчу.
Все слова мелковаты.
А нужных
Я сердцем пока не нашёл.
Мне кажется,
Просто уснули ребята,
И время другое
Над ними прошло.
Здесь море и горы,
И солнце в зените.
Но снам этим крепким
Не будет конца.
И чудится мне,
Что в холодном граните
Солдатские жаркие
Бьются сердца.
Над плитами клёны
Склоняются низко.
И память людская
Над скорбью встаёт…
У Вечных огней,
У святых обелисков
Сверяет сердца
Поколенье моё.
В ГОСТЯХ У КАПИТАНА
Нельзя в твоей квартире спорить.
В ней всё подвластно тишине.
Я вздрогнул,
Я увидел море –
Распято море на стене.
А моряки всё реже в гости,
И если сердцу нелегко,
Выходишь, будто бы на мостик,
На опостылевший балкон.
Внизу летает мяч по корту,
Но ты не видишь ничего.
И вынимаешь часто кортик,
Храня от ржавчины его.
Потом опять к стене прикрепишь.
И снова ночи напролёт
Скребут по корпусу минрепы,
И море по сердцу скребёт!
Геннадий ГИТМАН
ПАРКОВАЯ МАГИСТРАЛЬ
(Из поэмы)
От моря берёт разбег,
Вонзаясь в горную даль,
Новороссийский проспект –
Парковая магистраль.
Зовут магистраль заслуженно –
Сурово: дорогой мужества,
И ласково: жемчужиной.
С ней по-хорошему дружен.
Люблю и радость и грусть
Её изумрудных кружев.
Люблю её красоту.
Помню, как она начиналась
В послевоенном году
И чудом многим казалась.
Руины торчали вокруг…
И вот на месте развалин
Возникли не сразу, не вдруг
Контуры магистрали.
Сначала из тела её
Осколки войны извлекали,
Потом лечили её,
Сердцем отогревали…
Но, товарищи, тише,
Вслушайтесь: в шуме ветвей,
В молчанье цветов, слышите,
Голос ушедших друзей:
«Мы научились многому,
Дерзая и любя,
Но одного не умели –
Щадить самих себя…
Пусть от нашего имени
Наши дела говорят.
Нас взрастила Россия –
Мы не щадили себя».
Идут магистралью люди,
Хозяева магистрали,
Те, кто своею грудью
Город-герой защищали.
И нынешние герои
Идут Аллеей Героев
Делать цемент и строить,
Море пахать голубое.
Город шагает твёрдо,
Работая в темпе хорошем.
Хранит он бережно, гордо
Память святую о прошлом…
Берёт из вчера разбег
В завтрашнюю даль
Новороссийский проспект –
Парковая магистраль.
У КРОМКИ ПРИБОЯ
Я каждый день
Встречаюсь с братом,
Погибшим
Много лет назад.
Он в плащ-палатке,
С автоматом,
Порывист,
Молод и крылат.
И кажется,
Что в гуще боя,
Отважен,
Смел,
Разгорячён,
У кромки
Вечного прибоя
На пьедестал
Поднялся он.
Михаил ГЛИНИСТОВ
ВЕСНА НА МАЛОЙ ЗЕМЛЕ
Горные склоны
В зелёном пожаре весны.
Волнами галька протёрта
До звонкого хруста.
Эта земля перепахана
Плугом войны
И смертоносным железом
Засеяна густо.
Саблей зазубренной
Выгнулась в море коса.
Каменной стелы над ней
Белый парус взметнулся.
Чудится мне, будто слышу
Я здесь голоса
– тихие-тихие –
тех,
Кто с войны не вернулся.
Трудно пробиться им
Из-под земли сквозь года.
В шелесте трав
Всё же явственно я различаю
Слабые вздохи их
С неизъяснимой печалью:
«Нам не увидеть весны
Никогда… Никогда…
В смертных боях
В сорок третьем мы тут полегли
Под артналётами
И под огнём перекрестным…
Тяжесть родимой,
Не отданной нами земли
Нам лишь,
– кто в ней, –
До последнего грамма известна…»
Чёрного моря
Распахнута синяя даль.
Вкраплены маки
В зелёный ковёр самотканый.
Солнцем пронизанный воздух
Звенит, как хрусталь.
Праздник Победы сегодня,
А сердце печально.
Борис КОТЛЯРОВ
МАЛАЯ ЧУДО-ЗЕМЛЯ
Опалённые камни седые…
День и ночь не смолкает прибой.
И печальные чайки морские
Пролетают над Малой землёй.
Ты прошёл по дорогам немало,
Горный ветер тебя обжигал,
Леденила вода у причала…
Но такой ты земли не видал,
Где б разрывы от края до края
И траву, и деревья смели,
Где бы люди дрались, не сгорая,
Среди огненной этой земли.
Нам она и очаг, и Отчизна,
Нам она и любовь, и семья,
Небывалой живущая жизнью,
Наша Малая чудо-земля.
Но полны мы горячей мечтою,
Что приказ прозвучит боевой –
И рванутся в атаку герои,
Чтобы Малую сделать большой!
Кронид ОБОЙЩИКОВ
СТОЯТ У МОРЯ ОБЕЛИСКИ
Стоят у моря обелиски,
Стоят в молчании святом.
Новороссийск, Новороссийск мой,
Ты весь в сиянье золотом.
Вокруг, как в сказке, расцветает
Родная Малая земля.
А память к сердцу подплывает
В горящем трюме корабля.
Когда железные норд-осты
Свистят, как пули у виска,
Встают бессмертные матросы,
На нас глядят издалека.
Мой город весь в огнях салюта,
Поёт о подвиге волна.
А на груди Цемесской бухты
Огни горят, как ордена.
Константин ПОДЫМА
ГЕРОЯМ НЕТ ЗАБВЕНЬЯ
Бессмертные ребята
Сороковых годов,
Вихрастые солдаты,
Сыны полков,
Курносые матросы,
Сыны бригад,
Сквозь огненные вёрсты
На нас глядят.
Возьмём себе, ребята
И наших бурных лет,
Сердец мальчишек бывших
Горячий свет.
Их жаркое биенье
И яркость глаз.
Героям нет забвенья,
Живущим в нас!
Послушайте, ребята
Двухтысячных годов!
Преодолев преграду –
Рубеж веков, –
Примите как наследство –
На тыщи лет –
Сердец, в огне сгоревших,
Горячий свет…
Сеитумер ЭМИН
В НОВОРОССИЙСКОЙ СТОРОНЕ
В новороссийской стороне
Всё говорит нам о войне.
Здесь, пулями со всех сторон
Простреленный, стоит вагон.
Под обелисками войны
Спят сыновья своей страны.
От матерей, ещё живых,
Венки ложатся возле них.
Над набережной в полный рост
Здесь Неизвестный встал матрос.
Война здесь так ещё жива,
Что в горле комом все слова.
Лишь море катит буруны,
Как будто
не было войны.
* * *
Седая женщина у мола
Кормит чаек.
А ветер
Шхуны на волнах качает.
А ветер брызги летние несёт.
За портом крикнет
Катерок случайный,
И женщина
Посмотрит в даль с печалью,
Туда,
Где с небом слился горизонт.
Сюда, на берег,
Где суда и краны,
Где летом – жарко,
Где зимой – туманы,
Она приходит десять тысяч дней.
Её давно уж чайки не боятся,
Они к ней смело на руки садятся –
За столько лет
Они привыкли к ней!
Наверно, мы не угадаем с вами,
Что было там,
За дальними годами.
Но что-то было, раз он безмолвна,
Но что-то было, раз она седа.
По вечерам,
К земле склоняясь низко,
Она кладёт цветы у обелиска
И медленно идёт к себе домой.
И всё кричат,
Кричат над молом чайки,
А море шхуны на волнах качает,
И светится закатными лучами,
И бьёт о мол холодною волной.
ЧАСТЬ III
В НОВОРОССИЙСКОМ ПОРТУ
Александр АФАНАСЕНКО
ЗДРАВСТВУЙ, МОРЕ!
Как долго я ждал
Этой встречи с тобою,
Кипучее, синее
Чёрное море!
Восторженно слушаю
Грохот прибоя,
Гляжу на буруны
С высокого мола.
Ещё не унялся
Норд-ост непокорный,
Но солнцем апрельским
Наполнено небо.
Идёт теплоход белоснежный
Спокойно…
Лет пять я, наверно,
На палубе не был.
Давно не нырял
В голубые глубины,
Давно не ловил
Затаившихся крабов…
Светлы и прозрачны
Родные картины:
И берег далёкий,
И близкий корабль.
Я словно песчинка
В бескрайнем просторе,
Но весь он
В открытой душе поместился.
Как в юности, я говорю:
– Здравствуй, море!
С тобой не навек
Я когда-то простился!
Аркадий БЕЛОВОЛЕНКО
В ПОРТУ
В порту стоит разноголосый шум.
Рабочий день проходит многотрудно.
Гигантскою змеёй спускаясь в трюм,
Гремит лебёдка, разгружая судно.
Туман морей рассеялся давно.
Пришли на пристань сумрачные люди.
Вбивают сваи в илистое дно,
И ухают в труде тяжёлом груди.
На башнях элеватора, слетясь,
Воркуют мирно голуби. Под ними
Бродяги-воробьи разрыли грязь
И зёрен ищут, голодом томимы.
Локомотив, разбрасывая дым,
Бежит по шатким рельсам эстакады,
Где, паром окружённые седым,
Стоят у рымов кораблей громады.
Их вечно облинялые борта
Напоминают о морских мытарствах,
О странах, где свобода – не мечта,
О тропиках и полудиких царствах.
Обветренные лица моряков
Глядят на всё неустрашимым взором.
И рвётся дух от городских оков
За ними вслед к синеющим просторам!
Николай БОЙКОВ
* * *
Цементные горы, высокие трубы
И судоремонтный завод.
И ветер, и ветер нас рано разбудит
И ночь, как афишу, сорвёт…
На волю, на ветер, упрямо сутулясь,
Я правильный делаю шаг –
Морями, морями окрашена юность,
И флагом ликует душа.
И пыльные горы в тумане растают,
И трубы утонут в волне,
И ветер, и ветер счастливо застонет
И крепче прижмётся ко мне.
Норд-ост девять баллов, весёлый и резкий,
Как голос взволнованный мой…
Нас море узнало и обняло крепко
Родной штормовою волной!
Морями, морями окрашена юность,
И флагом ликует душа…
Под ветром иду я, упрямо сутулясь,
И правильный делаю шаг!
Михаил ГЛИНИСТОВ
НА СУДЖУКСКОЙ КОСЕ
Как чёрные подводников пилотки,
Что вынес из глубин морских накат,
Дном кверху перевернутые лодки
На каменистой отмели лежат.
Угомонилось море после шторма,
Отхлынуло от белых берегов.
И крабы клешеногие проворно
Бегут к воде, заслышав скрип шагов.
Над горной цепью – солнце в ореоле.
Туманит дымка неба синеву.
Страницы волн листает тихо море,
Колебля мерно донную траву.
Какое утро! Тишина такая,
Что слышно, как на рейде сухогруз
Вирает якорь, и журчит, стекая,
Вода ручьём по ватервейсу в клюз.
А за косой Суджукской, где фарватер
Открыт большим и малым кораблям,
Плывёт весёлый пассажирский катер
С названьем гордым «Малая земля».
Павел ГОЛИМБИЕВСКИЙ
МОРЕ
Толкуют так: что будет горе,
И неизбежное притом,
Когда приснится тебе море,
А ты рискнул купаться в шторм.
Но что поделать, если снова,
Неволь себя иль не неволь,
Меня коснулась, как обнова,
Его пленительная соль.
Вот белобрысые буруны
Сошлись над самой головой,
И нити света, словно струны,
Играют с тёмной синевой.
Ты затаил своё дыханье,
Чтоб вынырнуть из глубины.
И в этом мерном колыханье
Вы со стихиею равны.
И даже больше: есть тут сходство,
Когда не чувствуешь вражды,
И понимаешь первородство
Души свободной и воды.
Алексей КАРЧЕНКОВ
МОРЕ
Оливковую гладь залива
Накрыли тучи, свет зашторя.
Вода колышется лениво.
Наверно, есть душа у моря.
Однажды сумрачные горы
Опустят голову седую
И резкие порывы боры
Над вспененной водой задуют.
Оно под ураганный вой,
Когда под ветром гнутся ветки,
На берег бросится волной,
Как дикий зверь на прутья клетки,
Валы, как стены, поднимая.
Их век недолог в хлопьях пены.
Наивное, оно не знает,
Что из воды не строят стены…
Как изменения погоды
Подчас меняют настроенье:
То чётко выделят невзгоды.
То вдруг развеют все волненья.
Чуть плещется у свай причала,
Утихло море. Чуть дыша,
Прижавшись к берегу устало,
О чем-то шепчет не спеша.
Над чистой голубой водой
Парящих чаек рвутся крики,
И, будто мяч, волна с волной
Играют в солнечные блики.
А вечером, вздыхая тяжко
Над памятью ушедших дней,
Оно оденется в тельняшку
Дорожек городских огней.
Под тихий разговор прохожих
Уснёт, дыша в ночную тьму.
Лишь рябь – мурашками по коже,
Как будто холодно ему.
Ким КЛЕЙМЁНОВ
МОРСКОЙ ВОКЗАЛ В НОВОРОССИЙСКЕ
Здесь конец пути и начало,
Место встреч и разлук нечаянных,
Здесь, вблизи морского вокзала,
Море пенится у причалов.
А войдёшь в беспокойное здание –
На тебя накатится лавой
Настроение чемоданное,
Жажда бурь, мореходов лавры.
И завидуешь всем счастливцам,
Поднимающимся по трапу.
Море в их заглядится лица
И протянет волны, как лапы.
Вдруг покажется близкой Африка,
И до Кубы – достать рукою.
Небо выгнется синей аркой
И пропустит тебя под собою.
Здесь конец пути и начало,
Место встреч и разлук нечаянных.
На виду у морского вокзала
Теплоходы целуют причалы.
Зазывают ветра летучие.
И, раздвинув лиловые горы,
Здесь степная Кубань задумчиво
Загляделась в морские просторы.
Галина КОЛЬЦЕВАЯ
ВОСЕМЬ БАЛЛОВ
Клокочет солёная масса морская,
Как зелье, что варит рука колдовская.
И паром исходит, и пеной плюётся,
И злобно норд-ост в это время смеётся.
Он черпает эту солёную жижу
И с маху швыряет о берег студёный,
А небо свинцовое клонится ниже –
Всей тяжестью словно вливается в волны.
* * *
Пустынным берегом бреду.
Здесь ветрено и зябко.
Норд-ост солёную волну
Швыряет, словно тряпку.
И обезумевший прибой
Свирепо гложет берег…
Ах, море! Хорошо с тобой
Оплакивать потери…
МОЙ ГОРОД
Мой город – воин и строитель,
Студент, цементник, мореход.
Ему к лицу – военный китель,
И платье штатское – идёт!
Пётр КОРЕНЬКОВ
ПРИЧАЛЫ
Цемесская бухта.
Родные причалы.
Широкой волны бирюза.
Крикливое облако
Вспугнутых чаек,
И раннее солнце в глаза.
Вокруг подступают
Громадины-горы,
Где тропы
По-лисьи хитрят.
Дубравы с норд-остом
Задиристым спорят,
На склонах
В ущельях шумят.
А там, в поднебесье, –
На склонах отвесных
Орлиные тени легли.
И слышится песня,
Высокая песня,
Крылатая песня
Любви!
Степан КРУГЛОВ
ПУТИНА
Над морем стадами кочуют туманы.
И тучи грозят беспрерывным дождём.
И всё же уходим из тихих лиманов.
Путина идёт.
Мы за рыбой идём.
В кипящей воде сейнер вязнет, как в тине,
Бросается носом с волны на волну,
То гнётся со стоном, то выпрямит спину,
И тянет его то наверх, то ко дну.
Зюйдвестки полощут, как крыльями птицы,
И мокрый канат выскользает из рук.
В такую погоду
Нельзя торопиться,
В такую погоду
Шутить недосуг.
Ветрище пронзительно тянет со взгорий,
Подняв тишину, не умолкнет никак.
Но всё-таки сети прорезали море
И в сетях запутался рыбный косяк!
МАЯКИ
Пока ещё не обмелели
Ни океаны, ни моря,
Всегда у синей пусть купели
Бессменно маяки горят.
Надёжней пусть горят и ярче,
Путь освещая рыбакам,
Чтоб был улов у них удачным,
Наперекор крутым штормам.
И реже чтоб сбивался с курса
Отряд военных кораблей.
Чтоб экипаж домой вернулся,
Луч, будь, пожалуйста, светлей.
Уверенней по водной трассе
Скользи, бурунам вопреки.
Да будет свет! Ведь мир прекрасен, –
Не угасайте, маяки!
Константин МУРЗИДИ
* * *
Где с морем сходится земля,
У белых скал полуразобран,
Темнеет остов корабля,
Торчат заржавленные рёбра.
На них желтеет цепкий мох,
Их разъедает горечь соли.
Не понимаю, как я мог
Без сожаления, без боли,
Без грусти на него взглянуть.
Как мог, внимательный и добрый,
Легко пройти и не вдохнуть
Живую душу в эти рёбра?
Мне броневой подвластен лист,
Я в этом деле выше бога –
Я первоклассный металлист…
Пред кораблём опять дорога.
Вот он подвинулся к волне,
В её крутой накат упёрся…
Он после вспомнит обо мне,
О добром сердце черноморца.
Виктор ПАХОМОВ
УТЕШЬ МЕНЯ, МОРЕ
Утешь меня, море, в жестокой печали,
Когда я надежду утратить готов.
Кто смел и упорен, смутится едва ли
Среди белогривых кипящих валов.
Могучее море, пошли мне удачу.
Пусть чайки парят над моим кораблём.
Я выбрал скитальческий жребий, а значит –
Сквозь штормы и смерчи иду напролом.
Мятежное море, открой свою душу,
Поведай мне тайны холодных пучин.
Пустые заботы оставив на суше,
Страшиться норд-оста не вижу причин.
Утешь меня, море, в жестокой печали!
До смертного часа хочу быть с тобой.
И нет никого на холодном причале –
Лишь пенные брызги швыряет прибой.
Евгений ЦЫГАНКО
ПЕНАЙСКИЕ СТВОРЫ
Пенайские створы
Нам не по картам знакомы:
Пенайские створы –
Предвестники милого дома.
Пенайские створы
И контур горы Колдуна…
Колдуй, чтоб встречали,
И чар не жалей, старина!
Пенайские створы
Мы пеленгуем сердцами.
Пенайские створы!
Вам памятны встречи с отцами,
Кода они плыли
На ощупь, догадкой, во мгле…
Их подвиг вернул нам
Цветенье и мир на земле!
Пенайские створы!
От всякой спасёте вы мели.
По суше и морю
Ведёте вы нас с колыбели.
Дороги большие
Освоили мы в добрый час.
Дороги прямые,
Они начинаются с вас!
ДООБСКИЙ МАЯК
Маяк
На оконечности Дооба
Хоть одноглаз,
Но сморит в оба!
Звездой.
Других светил не отрицая,
Ведёт он нас,
Улыбчиво мерцая.
В любых
Глухих концах
Земного шара
Сильны его
Магические чары.
К тебе
Стремиться будем мы
До гроба,
Маяк
На оконечности Дооба!
Пётр ЧИХАЧЁВ
В НОВОРОССИЙСКОМ ПОРТУ
Крутые волны плещутся о борт,
Сердито набухая белой пеной.
И теплоход заходит тихо в порт,
Приветствуя окрестности сиреной.
Стремительный, огромный, как гора,
С трубой и мачтой крепкой и высокой.
В его снастях ещё шумят ветра
И спит туман Атлантики далёкой.
Широкоплечий боцман крутит ус,
Он знает силу ветра и туманов…
И вот несут из тёмных трюмов груз
Стальные руки торопливых кранов.
И в этот час здесь дорог каждый миг,
В такие дни в порту не место шутке.
Своим друзьям весёлый крановщик
Кивает озабоченно из будки.
По городу торопится весна,
Дымят над бухтой заводские трубы…
Крутая черноморская волна
Целует берег в каменные губы.
НА ПУТИНЕ
В заботах путины осенней,
По ухабам морских дорог
Расторопный рыбачий сейнер
Шёл, покачиваясь, на восток.
Ветер лез на него нахрапом,
Ветер буйствовал до утра.
Звёзды плавали под Анапой,
Словно в нерест лобанья икра.
Ветер гнал водяные глыбы,
С неба выселив облака.
В трюме тяжко металась рыба –
Тонны крупного судака.
Беспощадный, широкий, прыткий,
Ветер правил над морем власть.
До последней промокнув нитки,
Рыбаки укрепляли снасть.
Проработав всю ночь без нормы,
Победили норд-ост и мрак.
Но и в эти свирепые штормы
Беззаветно влюблён рыбак.
ЧТОБ НЕ ДРЕМАЛИ МОРЯКИ
Был полдень сумрачным и мглистым,
Гремел прибой у серых скал.
Подал команду грозным свистом
Суровый ветер-адмирал.
В успех атаки ветер верил –
Ему сомненья не с руки.
Торпеды волн неслись на берег
И разбивались на куски.
Но смело выдержали скалы,
От напряженья став сильней…
Три ночи буря грохотала,
Суда срывая с якорей.
И снова – тишь. Все снасти в сборе.
Шальная качка – пустяки!
На то и шторм на Чёрном море,
Чтоб не дремали моряки.
Борис ШАМШИН
НОВОРОССИЙСКИЕ ОГНИ
Мерцанью звёзд далёких вторя,
Сменяя солнечные дни,
Сияют весело у моря
Новороссийские огни.
Я так люблю их свет манящий –
Зелёный, красный, золотой,
Лучисто мягкий и дрожащий
Над чёрной глянцевой водой.
Горят с закатов до восходов
По легендарным берегам
Огни причалов и заводов,
Витрин и красочных реклам.
Огни на набережных сонных,
Где слышен лёгкий плеск волны
И пары нежные влюблённых
Сидят в объятьях тишины.
Огни в аллеях опустевших
Приморских парков и садов,
В квадратах окон поредевших
И на верхушках маяков.
Огни в ущельях и долинах,
На горных склонах до вершин
И на далёких серпантинах
Огни невидимых машин…
Для ювелира – вот где тема!
Неповторимо дивный вид!
Смотрите: это ж диадема
На чёрном бархате лежит.
Она причудливо и нежно
Играет сотнями камней.
Вблизи разбросаны небрежно
Алмазы спящих кораблей.
А между ними, завершая
Огней различных хоровод,
Как яркий бриллиант сверкая,
Скользит красавец-теплоход.
И всё мерцает, всё трепещет…
Висит над бухтой тишина,
У ног моих лениво плещет
Неугомонная волна.
Смотрю я, глаз не отрывая,
А на меня глядят они,
Во тьме приветливо мигая,
Новороссийские огни.
Алла ШКАРОВСКАЯ
* * *
На бескрайнем голубом просторе
Ветерок рябит морскую гладь.
Раскрывает ласковое море
Перед нами нотную тетрадь.
С вышины, оставив все заботы,
Протянуло солнышко лучи.
И плывут нырки, как будто ноты.
Лебеди – скрипичные ключи.
Заплетают водоросли косы,
И поёт в лазоревой дали
Звонких чаек хор многоголосый
О весне, о счастье, о любви!
* * *
Вот опять судьба нас разлучила.
Время оставаться мне одной,
Без тебя – единственный и милый,
Без тебя – желанный и родной.
Мне бы лёгким ветром обернуться
И за кораблём помчаться вслед,
Бережно щеки твоей коснуться,
Вместе встретить радужный рассвет.
Взвиться в небо чайкой белокрылой,
В синеве морской волною стать,
Лишь бы рядом быть с тобою, милый…
Но, увы, удел мой – снова ждать.
И опять я на краю разлуки,
Словно перед пропастью, стою,
К небесам протягивая руки
И о встрече будущей молю
ГЛАВА IV
НАШ МАЛЕНЬКИЙ ЛОНДОН
Александр АФАНАСЕНКО
НАШ МАЛЕНЬКИЙ ЛОНДОН
Дома кривые, старые плетни…
Прибился к морю маленький посёлок,
Как будто мира дальнего осколок.
Размеренно бегут, как волны, дни.
Несуетливо люди здесь живут.
По праздникам им море по колено.
Они из поколенья и в поколенье,
Шутя, посёлок Лондоном зовут.
Обычный черноморский рыбколхоз,
Для побережья южного типичный,
Из вечной прозы будней – поэтично
Поднялся на обветренный утёс.
Здесь вольные ветра и русский дух.
И не ищите лондонских традиций.
Умеют люди празднично трудиться
И подмечать красивое вокруг.
Окрест лишь сопки, балки, редкий лес –
Ни замков, ни домов высотных
Но дороги неброские красоты
Открытых человеческих сердец.
Здесь могут строить и стихи слагать,
Воспеть корабль, весну или пичужку,
И Лондоном простую деревушку,
Шутя, но уважительно назвать.
ЛОМАЮТ СТАРЫЕ ДОМА
Ломают старые дома,
Где проходило наше детство,
Где набирались мы ума
И чувства распирали сердце.
Уходим из родных домов,
И стал необъяснимо дорог
Вид обвалившихся углов
И покосившихся заборов.
У невысокого крыльца
Едва подросшие каштаны.
Стоят, как дети, деревца,
Осиротевшие нежданно.
Детали двориков глухих
Рождают в нас воспоминанья.
Мы больше не увидим их
И кланяемся на прощанье.
Из обветшалых серых стен
Уходим с радостью и болью.
Друзей встречали здесь, гостей
И с первой встретились любовью.
Свой скарб легко перевезти
В бетонный рай многоэтажный,
Но не забрать, не унести
Влюблённой молодости нашей.
Валерий ВАКУЛЕНКО
ХОРОШО В НОВОРОССИЙСКЕ
Горы. Море. Чайки. Брызги.
Белый парус на воде.
Хорошо в Новороссийске,
Как, наверное, нигде!
Мыс Любви. Азарт прибоя.
Пена дерзкая у ног.
Пароход с большой трубою
От гуденья изнемог.
Входит он в родную бухту,
Как в покои короля.
Штурман с тихим стоном «ух ты!»
Прослезился у руля.
Ну, а я на жарком пляже
Загораю и пою,
И пишу стихи, и даже,
Между прочим, рислинг пью.
Море-море, ты живое,
Я твой тайный телепат.
Лучезарной синевою
Я пронизан и объят.
Горы. Море. Чайки низко
Зависают над водой.
В небесах Новороссийска
Солнца ключик золотой.
Пароход причалил к пирсу.
Вот теперь он отдохнёт.
За полгода отоспится
Океанский пароход.
За спиною жизнь другая:
Склянки, вахты, штормы, риск…
Юный штурман попугая
Притащил в Новороссийск.
Позабыв про Сан-Франциско,
Штурман славил отчий край.
Красотой Новороссийска
Восхищался попугай.
Мыс Любви, воспетый бризом,
Не расстанется с мечтой.
В небеса висит над мысом
Солнца ключик золотой.
Борис ВАСИЛЬЕВ
В ШИРОКОЙ БАЛКЕ
Какая чиста вода!
Какая ясная погода!
И не отпустит никогда
Из этих мест меня природа.
На пляже буду загорать
И загорю, наверно, всё же.
Ведь если целый день лежать,
То даже дым пойдёт от кожи.
Я на песок горячий лёг,
Любуясь колоритом здешним:
Да это ж райский уголок,
Доступный грешницам и грешным!..
Весь день на пляже провожу,
Доволен всем и сам собою,
На море целый день гляжу
И небо путаю с водою.
По небу пароход прошёл,
А по морю пропыли тучи…
И до того мне хорошо,
Что никогда
Не будет лучше!
Владимир ВОЛКОТРУБОВ
НОРД-ОСТ
Небо тучи к земле прижало,
В серых клочьях таится злость –
У Маркотхского перевала
Закипает норд-ост.
Будто рушится там плотина.
Вдруг рванулось и понеслось –
Разъярённым потоком хлынул
В переулки норд-ост.
Месяц выгнул в испуге спину.
Пробежался по лужам мороз.
Стынут улицы, звёзды стынут–
Хлещет ветер норд-ост.
Всё, что слабо, пиши пропало.
Что фальшиво – летит вразнос.
Неустойчивых грозным шквалом
Сокрушает норд-ост.
Небо тучи к земле прижало,
В серых клочьях таится злость –
У Маркотхского перевала
Рвёт, бушует норд-ост.
В десять баллов грохочет, злится.
Но шагаем мы в полный рост:
О характер новороссийский
Расшибётся норд-ост!
Михаил ГЛИНИСТОВ
ГОРЖУСЬ ТОБОЙ
Открыт ветрам,
Ты с гор сбегаешь к морю,
Где гул прибоя и каскады брызг.
Есть именитей города – не спорю,
Но я тобой горжусь, Новороссийск.
Пусть не отмечен ты красой особой,
Я признаюсь – лишь не сочти за лесть –
Что полюбил, как говорят, до гроба
Тебя таким,
Каким ты был и есть.
Всегда в заботах,
Строгий, работящий,
Характером открытый и прямой.
Твои огни горят в ночи маняще,
Путь освещая кораблям домой.
Горжусь твоей –
Пускай негромкой – славой,
Что в летопись Отечества вошла.
Не зря тебе Российская держава
Такое имя гордое дала.
Ты сам – корабль.
Над Цемесской гаванью
Белеют паруса твоих домов.
Большому кораблю – большое плаванье.
Я – твой матрос.
И в путь с тобой готов.
Эдуард КАИРА
* * *
Я родом из Новороссийска,
Где каждый камень мне знаком.
Вернувшись, поклонюсь им низко –
Таков неписаный закон.
Я родом из Новороссийска.
Любой прохожий мне – родня.
Здесь мой причал, мой порт приписки,
Здесь верят мне и ждут меня.
СУДЬБА
Уж так случилось: на пути
Стеною море встало.
Не осушить, не обойти,
Другой дорогой не пройти,
Одно лишь – плыть осталось.
И я шагнул – волна в лицо
Не грубо, но сурово:
«Не забывай завет отцов,
Держись на хлябях молодцом,
Коль нет пути другого».
С тех пор немало берегов
Далёких стран встречалось,
Друзей хватало и врагов,
Но эхо давних те шагов
Зовёт меня к причалу.
Ким КЛЕЙМЕНОВ
* * *
Ничего таинственного… просто
С гор сползал в долину не туман, –
На косматых лошадях норд-оста
Это с воем мчался ураган.
Только мы назад не повернули,
Мы с крутого не сошли пути,
Лишь порой, как будто свищут пули,
Пригибались, падая почти.
Нет, не в историческом походе,
Не на подвиг к восхищенью всех –
Просто мы спешили на работу,
Поднимаясь по ущелью вверх.
Кронид ОБОЙЩИКОВ
АБРАУ-ДЮРСО
Вершины гор, деревья, травы.
Небесный купол голубой
Глядятся в озеро Абрау
И восхищаются собой.
Спокойно озеро и гладко,
В нём, светлом, всё отражено,
Пока курортной лихорадкой
Не потревожено оно.
Мне рассказали виноделы
Легенду давнюю одну:
Когда-то здесь
Турчанка пела
И много плакала в плену.
И слёзы тихие катились,
И камень плавили едой,
И в горной чаше накопились
Озёрной чистою водой.
В легенду веря и не веря,
Я каждый вечер прихожу
На этот тёплый тёмный берег,
В глаза турецкие гляжу.
Плывут в них скорбно, как молитва,
Воспоминаний облака…
А сколько русских слёз разлито
По всей земле
За все века?
Не потому ли океаны
И все моря так солоны,
Что лили слёзы
Ярославны
У городской глухой стены.
Что хлеб, тяжёлый словно камень,
Деля на несколько частей,
Крестьянки русские
Слезами
Его кропили для детей.
Мы знаем, как бушуют войны
И как Освенцимы дымят.
Из наших слёз взлетают волны,
Валы девятые гремят.
А здесь покой.
Лишь спозаранку
Звенит зелёная куга.
И слёзы маленькой турчанки
Стучат в крутые берега.
Виктор ПАХОМОВ
НОВОРОССИЙСК
Новороссийца званьем дорожу –
И не нужна мне родина другая.
По городу без устали брожу,
Его судьбу всё глубже постигая.
Непозволительно с ним быть на «ты».
Хоть он лишён особенного лоска,
Всмотрись получше: улицы-черты
Без грима мужественны, но не броски.
Новороссийск в строю не отставал.
В годину бед – испытанный трудяга –
С бойцами рядом честно воевал,
И те назад не сделали ни шагу.
Наш город по заслугам знаменит.
Пусть жизнь полна забот и неустройства,
Он у штурвалов и станков стоит,
Как прежде, без претензий на геройство.
Минувшее не поросло быльём:
Потомки сохраняют память свято
О дне, когда под орудийный гром
Пришли сюда российские фрегаты.
Лишь ощутив духовное родство,
Осознаёшь ненужность деклараций.
Любить свой город значит – на него,
Не тратя слов, поступками равняться!
Пётр ЧИХАЧЁВ
РЕКА ЦЕМЕС
Встречать соловьиные зори,
Тревожа журчанием лес,
Торопится к Чёрному морю
Река, что зовётся Цемес.
Она затерялась в тумане,
Ручей с ней размерами схож.
Её ни на карте, ни в плане
Ищи – никогда не найдёшь.
Но всё же она не погибнет,
Хотя незаметно живёт.
И заяц её перепрыгнет,
И вброд воробей перейдёт.
Но нет в том особого горя.
И узость её – не изъян.
Ведь речка вливается в море,
А морю родня – океан!
Как знать, может быть, теплоходы,
Когда берега далеки,
Встречают в Атлантике воду
Безвестной и тихой реки.
Её в океан не просили,
Сирена её не завала.
Она как посланец России
Навстречу матросам пришла.
Борис ШАМШИН
ВЕЧЕР
Скрылось солнце багровое в мареве мглистом,
Разогретый асфальт затвердел и остыл.
Тихий вечер накидкой своей бархатистой
Утомлённый мой город неслышно укрыл.
На горах фиолетово-синие краски
С каждой новой минутой сочней и плотней.
Вот уж вспыхнули весело яркие блёстки
Разноцветных сбегающих к бухте огней.
От луны круглолицей дорожка прямая
Позолотой сверкает, светла и легка.
И привычно, спокойствие в сердце вселяя,
Загорается дальний огонь маяка.
А у берега моря то группы, то пары –
Бесконечный медлительно-плавный поток.
Где-то мягко звучат переливы гитары
И восторженно чей-то звучит голосок.
После пекла дневного, как будто в награду,
Ветерок в невидимках-ладонях принёс
Человеку желанную моря прохладу
Вместе с тонким настоем жасминов и роз.
Сколько в этом настое надежд, ожиданий,
Когда сердце не в силах умерить свой стук.
Сколько радостных взглядов и нежных свиданий,
Слов, пропитанных лаской, и трепетных рук!
Тьма густеет, окрестные контуры тают,
А поток многолюдный течёт и течёт…
Город к морю приник, город мой отдыхает
От дневных напряжённых трудов и забот.
Ольга ШЕВЧЕНКО
СУДЖУКСКАЯ КОСА
Чёрное море, маня,
В детство уносит меня.
Как же любили мы все
Пляж на Суджукской косе!
Часто, сбежав на часок,
Брали лишь хлеба кусок,
Чтоб накормить поскорей
Белых, как снег, лебедей.
Нам был не страшен норд-ост,
Мчалась волна в полный рост.
С горько-солёной водой
Годы прошли чередой...
Берег волною омыт,
Новый шлагбаум стоит.
Бухта в зеркальной красе –
Я на Суджукской косе.
Мне б на друзей посмотреть,
Песни бы вместе нам спеть,
Свежего ветра вдохнуть,
Тех, кого нет, помянуть.
Дрогнуло что-то в груди –
Лебедь плывёт впереди!
Снова вернулся в свой дом,
Машет мне белым крылом.
Алла ШКАРОВСКАЯ
СВИДАНИЕ С ПОЭТОМ
Надвинул задумчивый вечер
На брови лиловый берет.
И снова иду я на встречу
С тобой, мой любимый поэт.
В мечтательной позе небрежной
В саду на скамье он сидит.
И в бронзовых складках одежда,
И бронзовым взглядом глядит.
На небе закат догорает.
У ног его молча стою.
И слушаю я, как читает
Мне Пушкин поэму свою.
В причудливой чаше фонтана
Вода мелодично журчит.
И голос чарующий, странный
В душе моей эхом звучит,
То тихо и нежно, то страстно,
То как бы призывно звеня,
И звуки поэмы прекрасной,
Струясь, омывают меня.
Уходят печали, невзгоды,
Все тяготы прожитых дней.
Я чувствую радость полёта
Душой окрылённой своей.
С восторгом внимаю, с волненьем
Тому, кто прославлен в веках,
Чей вечный огонь вдохновенья
Живёт в благодарных сердцах!
Вячеслав ЧИЖОВ
СЕРЕБРЯНЫЙ ФРЕГАТ
Я знаю: вечер дразнится огнями
И полный штиль над бухтою царит.
Стоит фрегат у пирса в Зурбагане,
Команда от безделья вся хандрит.
Но вот задул с востока ветер свежий
И белым парусам наполнил грудь.
И вот уж киль волну морскую режет –
Трёхмачтовый летит в далекий путь!
И машет с мыса вслед ему девчонка,
Похожая на юную Ассоль.
Мелькает долго тонкая ручонка,
Щемящего прощанья тает боль.
Как верю я, что встреча состоится
Сквозь бури, штормы, через сеть преград.
Мне Зурбаган недаром с детства снится –
Ко мне плывёт Серебряный фрегат!
Я жду его в своём Новороссийске,
Хоть может быт помехою норд-ост
И разные неведомые риски.
Но я готовлю к этой встрече тост.
Друзья мои, вы как посланцы детства
В наш порт ввели Серебряный фрегат,
Как завещанье Грина, как наследство,
С которым стал я сказочно богат!
ЦИКАДЫ ДЮРСО
Как цикады над горами,
Как бы меж двумя мирами,
Как бы вовсе невесом,
Дух завис мой над Дюрсо.
Вы как звуки Божьей славы –
Беспрерывны, чисты, правы!
Выше – громче всех цикад.
О, отрада из отрад!
Вам неведомы, цикады,
Славы прах и пыль награды.
Вы туда, где самый зной,
В хор летите по одной.
То замедленней, то чаще
Хор ваш, с небом говорящий.
И меня он по чуть-чуть
Погружает в жизни суть.
Он от жизни быстротечной
Обращает к жизни вечной.
Но и здесь не остаюсь,
Я и сам туда стремлюсь!
Этот мир, в страстях бурлящий, –
Он совсем не настоящий,
Он не вечен. Вон – та высь,
Где возможно нам спастись!
Сеитумер ЭМИН
* * *
Там, где волны
Ударами
Скалы холодные моют,
Там, где в лунной точи
Гремит и не молкнет
Прибой,
Мальчик в кожаной куртке
Глядит на открытое море.
Что он хочет увидеть
За далью его голубой?
Озарив горизонт,
Подымаются первые звёзды.
Ветер волосы треплет,
И солью горчит на губах.
Что он хочет услышать
В напеве могучем и грозном?
Что он хочет узнать о дельфиньих
Горбатых волнах?
Волны гневно ревут,
Точно стадо вечерних бизонов.
Но стоит тот мальчишка
У моря всего на виду.
Что так манит его
К недоступной черте горизонта,
Где кончается небо
И море качает звезду?..
Елена ЯНОВИЧ
ВЕЧЕР «БРИГАНТИНЫ»
Суровых будней позабыв рутину,
Набив деньгами кожаный карман,
Шли моряки под вечер в «Бригантину» –
Известный всем шикарный ресторан.
И земляки, и все народы мира
Ломились в двери, шли на абордаж…
Звездой в ночи сияла «Бригантина»,
Приняв на борт столь пёстрый экипаж.
В команде той все были словно братья,
Не различали рас и языков.
Там были встречи, крепкие объятья
И – бодрый шум сдвигаемых столов.
За тех, кто в море, – выпивались реки
(Коньяк армянский, водка и «Нарзан»!)…
Там, захмелев, посуду били греки
И танцевали девушки канкан.
Жетокий Рок…
Судьба…
Несчастный случай…
Сгорело всё – от бака до кормы.
И «Бригантина» разделила участь
Не так давно исчезнувшей страны.
ДАЧА ГОЛИЦЫНА
Как шампанским – тишиною
Ночь налита до краёв.
И доносится порою,
Словно отзвук чьих-то слов, –
Шелест призрачного шёлка,
Запах моря и цветов…
Неожиданно и звонко –
Шум далёких голосов.
Тишина… И снова где-то,
Будто к танцу нежный зов,
По натёртому паркету
Дробь весёлых каблучков.
И напомнит только ветер,
И расскажет лишь прибой,
Как прекрасен был и светел
Старый замок над водой.
Но пройдя сквозь лёд и пламень,
Всё исчезло, как мираж…
Лишь остались – серый камень
Да песчаный дикий пляж.
